Российский проект. Введение

События в сентябре 2004 г. в Беслане стали для нас - россиян - той точкой над i, которая завершила значимый этап в осознании многих внешних и внутренних процессов происходящих в России. Многие из этих процессов анализировались ранее, поэтому своей задачей мы сейчас видим скорее краткое обобщение значимых результатов без специального указания на те источники, которыми мы пользовались в этой работе.

С момента крушения Советского Союза в России происходила и происходит работа по поиску собственной российской идентичности, которая бы позволила как-то позиционировать и эпоху Советского Союза, и крушение советской системы, и позволила бы увидеть перспективы в жизни народов России, как на ближайшее, так и на отдаленное будущее. Естественно, что в таком поиске мы в первую очередь обращаемся к событиям истории, к поискам каких-то закономерностей, к поискам тех основ, твердо встав на которые мы смогли бы как с некоторых вершин увидеть всю историческую действительность российской тысячелетней жизни в определенном порядке. И наши поиски приводят нас к убедительнейшему осознанию, что нет другого камня, который мог бы быть положен в основу, кроме как Господь и Сын Человеческий Иисус Христос. <Он [Иисус Христос - прим. В.Ф.] есть камень, пренебреженный вами зиждущими, но сделавшийся главою угла, и нет ни в ком ином спасения, ибо нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись> (Деяния, 4:11-12). Подробное обоснование этого утверждения мы оставим будущим публикациям, сейчас же укажем только на факт того, что многие проблемы индивидуальной семейной, национальной, государственной и международной жизни имеют историческую предысторию не в последних двухстах или пятистах лет. Нет, но они уходят своими основаниями в историческую глубь, описанную в Ветхом Завете и получившее принципиальное решение и разрешение в Новом Завете. Но принципиальное решение отличается от реального решения точно так же, как знание о каком-то деле отличается от исполнения этого дела в действительности. Христос искупил грех первых людей и открыл Царство Небесное для всех людей, но научиться не совершать грехов и искренне каяться в них, если все же грех случится, и причащаться Тела и Крови Христовой - достигается собственными усилиями каждого человека: <От дней же Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его> (Мф. 11:12), хотя и не без помощи и молитв других людей, ангелов и Самого Господа, Который ищет нашего спасения.

Во все времена славян, русских, а сейчас россиян отличала приверженность к поискам правды, истины, к обретению справедливости с одной стороны, и отвращение к лукавству, к обману, к клевете и зависти с другой стороны. Именно особая восприимчивость к ценности правды, вызывала невольные перегибы и забвение других добродетелей, например таких, как смирение, терпение и молчание. Приверженность в добродетели правды побуждает нас обратить особое внимание на тот случай первой хитрости, которой соблазнились люди и сами впали в грех. Напомним диалог Евы и змея в райском саду: <Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю? И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть. И сказал змей жене: нет, не умрете, но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло> (Быт. 3:1-5).

Заметим, что в Библии не сказано, что змей был обманщиком или клеветником, но сказано, что он был хитрее все других зверей. Это значит, что слова змея являлись как бы загадкой для Евы, которую он предложил ей разгадать. Для всех читателей Библии очевидно, что змей спросил Еву, правда ли, что ей сказано не есть ни от какого дерева в раю, что является очевидной неправдой. И эту очевидную неправду Ева увидела и опровергла. Что же тогда побудило Еву пренебречь заповедью? Ведь не первый раз Ева видела дерево добра и зла и уже раньше видела, что <оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание> (Быт. 3:6). Но змей предложил Еве в своем вопросе не одну хитрость, которая была очевидна, а две хитрости. Если уже указанную нами хитрость можно назвать хитростью ложного утверждения (ложный тезис), то первую хитрость мы можем назвать хитростью ложного именования. Что это значит? Если мы внимательно перечитаем первую главу Книги Бытия, которая повествует о том, как Бог творил мироздание, то увидим, что в первой главе Бог именуется просто <Богом>. Обращаясь ко второй главе Книги Бытия, мы видим, что пока в повествовании второй главы Бог продолжает творить мироздание, Он продолжает именоваться <Богом>, но когда повествование переходит к описанию уже сотворенного мира, то Бог уже именуется <Господом Богом>. Такая разница в именовании Бога позволяет нам понять, что эти имена обозначают для нас разные качества Господа Бога: имя <Бог> мы можем понимать как <Деятель, Созидатель, Творец>, т.е. как тот, кто активно создает и действует; имя же <Господь> мы можем понимать как <Господин>, в данном случае как Господин всего сотворенного. И когда мы читаем вторую главу Книги Бытия о том, как господь Бог давал человеку заповедь о том, чтобы не вкушать от дерева добра и зла, мы читаем следующее: <И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь> (Быт. 2:16-17). Мы видим, что заповедь Адаму давал не просто Бог, а Господь Бог, т.е. истинный Господин всего сотворенного, Который знает меру всех вещей и Который знает, что полезно человеку, а что для него вредно в его, человека, конкретном возрасте. И мы видим, что когда змей в разговоре с Евой называет господа Бога просто Богом, то этим он предлагает Еве хитрость неверного именования Господа Бога. И вот ответа на именно эту хитрость Ева и не дала. Может быть Ева забыла, что Бог для нее и Адама есть не только Бог, но и Господь Бог, может быть Адам не приложил достаточно усилий, чтобы Ева поняла, что Бог не только Бог, а именно Господь, - как бы то ни было, но забыв, что Бог является именно Господом, т.е. дающим истинную заповедь, Ева прельстилась возможностью улучшить Божье творение, т.е. саму себя и Адама и стать равной богам, т.е. ангелам Божиим, раньше того времени, когда исполнится мера их с Адамом возраста от дня их сотворения. Точно так же и Адам не ответил на хитрость змея о Господнем достоинстве Бога и потому ел, когда ему предложила жена. В заключение этого краткого толкования на грехопадение людей можно добавить еще то, что Господь не проклинал Адама и Еву, но рассказал им о естественных последствиях их неспособности распознать хитрость змея и обнаружившейся неспособности следовать словам Бога как словам Господа. Адаму же указал, что Адам пал вследствие того, что послушал голоса жены своей более, нежели голоса Божьего, в чем собственно мы и можем видеть заблуждение и грех Адама.

С тех пор мы видим, что наибольшие хитрости, которые предлагались невидимыми духами злобы человеку, а также собственные соблазны самого человека начинались с того, что люди не прилагали достаточно усилий, чтобы с одной стороны, правильно именовать вещи и события, а с другой стороны, обольщались самомнением и видели только одну хитрость там, где подобных хитростей было несколько (например, две).

Мы позволили себе такое большое отступление к библейским событиям потому, что считаем указанное событие чрезвычайно важным, поскольку в большинстве случаев соблазн входит в людей по образу этого первого соблазна. Типичной является ситуация, когда кто-либо указывает нам на необходимость срочного принятия решения, что повышает вероятность того, что человек ошибется и не успеет заметить хитрость, которую предлагает ему требующий срочного решения.

Также мы можем указать на тот факт, что современное общество очень часто обращается к такой ценности как свобода и именует человека свободным и утверждает право людей на свободу, именно на свободу собраний, свободу слова, свободу экономической деятельности и т.п. Однако мы должны заметить, что все эти апелляции к свободе ничего общего не имеют с истинной свободой. В XX веке свободой стали именовать то, что еще в XIX веке именовали волей. Эта ошибка именования ведет к чрезмерным требованиям человека к самому себе и к окружающей действительности, к требованиям, меру которых человек не готов и не хочет на себя брать, хотя формально и утверждает их в своих требованиях всяческой свободы.

Возвращаясь к обозрению открывающейся нам исторической перспективы, мы обязаны обратить внимание на два эпизода в истории христианской церкви, значение которых до сих пор остается недооцененным. Первым из таких эпизодов мы считаем произошедшее в истории чрезмерное увлечение христианской церкви возможностью жить под покровительством гражданской власти, являющейся или только называющей себя христианской. Исторически это проявлялось в том, что Церковь Христова нередко попустительствовала мирской власти, и конкретно монархам, именующимся и помазанным как христианские монархи, поступать в своих делах государственного управления противно духу Христову с одной стороны, а с другой стороны, распространяя на эти противные духу Христову дела утверждение, что <всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены> (Римл. 13:1) <ибо начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых> (Римл. 13:3). Этим самым очень часто злые дела высших властей покрывались христианской властью как дела добрые. И именно в подобном обольщении себя некоторыми христианами, которое на исходе первого тысячелетия получило именование <симфонии мирской и церковной власти> мы видим одну из причин падения как Византийской империи, так и Российской империи в начале XX века.

Вторым эпизодом мы считаем недостаточно четкое определение христианами того, что можно считать христианской святостью. Такое недостаточно четкое определение влекло за собой то, что будущие поколения начинали подражать тем поступкам и словам канонизированных святых, которые таковыми в историческом рассмотрении не являлись. Именно эту причину мы склонны считать основанием для первоначального акцентирования, а в последующем и совершенного несовпадения образов святости в Православной церкви и в Католической церкви, и тем более, в протестантизме. Именно некритическое принятие образов святости позволило утвердиться в первоначально едином христианстве многим, мягко говоря сомнительным, предположениям Августина, епископа Гиппонского, называемого Блаженным. Отвлекаясь сейчас от частностей, мы можем сказать, что несмотря на то, что блаженный Августин формально отвергал языческую (греческую) философию и языческих философов, тем не менее, он часто обращался к их утверждениям как к утверждениям авторитетным, что еще может считаться терпимым в целях миссионерской проповеди и оглашения, но уже перестает быть таковым в собственно богословии. Еще более пагубным для западного христианства стало фактическое принятие блаженным Августином рассудочного метода языческих философов, в рамках которого остается за областью внимания опыт различения добрых и злых духов и чрезмерное доверие собственному разуму человека. Именно в рамках этого чрезмерного доверия собственному разуму западное христианство восприняло присутствующий у языческих философов идеализм, что привело западное христианство к тому, что западные христиане перестали с течением веков различать философский идеализм и христианское вероисповедание. Именно в этом вы видим причины, приведшие западное христианство к искажению опыта богословия, к отвержению опыта исихазма, к догматическим искажениям и в конечном счета к протестантской реформации, к французскому атеизму и последующему европейскому либерализму, марксизму, фашизму и евразийству, а в настоящее время к олигархическому глобализму. Мы можем видеть, что все названные мировоззренческие системы тщатся устранить Христа как основание, как камень, <сделавшийся главою угла>. Но этим самым все указанные типы мировоззрений, не исключая и папизм оказываются разновидностью язычества с той лишь разницей, что если язычники ветхозаветных времен поклонялись каменным, деревянным, железным и золотым идолам, то язычники от философии, от философии идеализма и материализма до философии атеизма и постмодернизма поклонились идолу в виде идеи, возомнив, что идеи, которые рассматривают люди в своих головах не могут быть ничем иным как вечными идеями, которые мыслит Бог. Более того, многие из тех, кто считал себя относящимся к христианским философам или просто к христианам впадал в ту ошибку, что придавал идеям статус личности, некоего самостоятельного организма, который может сам или силой Божией что-то совершать. Пределом заблуждения на этом пути можно было бы назвать философию Гегеля, который полностью подменил Бога, который есть дух (<Бог есть дух> (Ин. 4:24) на Бога-идею. Для будущего богословия здесь мы оставим заметку, что по свидетельству Библии, у Господа Бога есть мысли: <Мои мысли - не ваши мысли, ни ваши пути - пути Мои, говорит Господь. Но как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших> (Ис. 55:8-9), но у нас нет свидетельства Библии, что у Господа Бога есть идеи. Возможные утверждения некоторых, что мысль и идея есть одно и тоже нам необходимо отвергнуть, ибо более глубокое рассмотрение, которому мы сейчас не можем посвятить время и место, вполне показывает, что это вещи совершенно разные, настолько же разные, насколько разными являются философия и христианское православное вероисповедание.

Обозрев, таким образом, открывающиеся нам исторические отклонения служащие фундаментальными причинами неверного приложения людьми в прошедшие века своих усилий, мы оставляем для последующего описания с указанных позиций реконструированной истории Средних веков, Нового и Новейшего времени, и обратимся непосредственно к событиям, происшедшим в России в XX веке. В первую очередь перед нами встает вопрос, как нам воспринимать октябрьскую революцию и последующий советский период истории. Здесь мы обязаны признать, что все горчайшие испытания люди претерпевают по промыслу Божию. Смысл этого урока мы видим в том, что именно к началe XX века в России обнаружилось, что за прошедшие века православные богословы не дали достойного богословского ответа на искажения западных папистских ересей и на ложь философского идеализма и других философских конструкций Запада. Также обнаружилось, что мера фактических злых дел российских монархов и российской аристократии, которых хотя по имени и были христианскими и православными, но реально были далеки от Господа, о чем и Сам Господь предупреждал <Многие скажут Мне в тот день: Господи! Господи! не от Твоего ли имени мы пророчествовали? и не Твоим ли именем бесов изгоняли? и не Твоим ли именем многие чудеса творили? И тогда объявлю им: Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие> (Мф. 7:22-23), указанная мера может быть искуплена кровью самого православного монарха и кровью многих мучеников за Христа. Последующие же поколения, жившие уже в советское время, были оставлены по тому же промыслу Божию для вразумления и возможности исправления путей своих. Господь не оставил ни Своей Святой, Соборной и Апостольской церкви, которую Сам основал, не оставил и России, которую мы любим именно как Святую Россию и дал всем нам возможность вернуться к Себе. В падении коммунистического Советского Союза мы видим падение в первую очередь атеистичеких принципов общественного устройства и общественного мировоззрения. Однако мы помним, что и в советские времена хотя часто и формально, но существовало народовластие в виде советов депутатов, что, как показал опыт, вполне оправдано в исторических обстоятельствах троекратного предательства со стороны элиты общества (предательства российской аристократии в XVIII-начале XX веков, предательства советской элиты, предательства либеральной элиты конца XX века), также в советское время общество вполне помнило многие из других заповедей, как то <не убий>, <не укради>, <блаженны изгнанные за правду>, хотя и не всегда было твердо в этих заповедях, поскольку отверглось от источника этих заповедей - от Господа Бога-Троицы.

Однако, отвергнув в начале 90-х годов атеистическое мировоззрение, российское общество еще не пришло сознательно к исповеданию Господа Бога-Троицы и продолжало, а в какой-то мере и продолжает, оставаться аморфным, безотносительным в отношении к Богу. В то же время для Православной Церкви прошедшие пятнадцать лет стали поистине <вторым крещением России>, во время которого были восстановлены не только разрушенные храмы и монастыри, но и сделаны вполне отчетливые и значимые шаги в направлении преодоления допущенных ранее богословских недоработок и искажений. Были даны вполне внятные ответы на многие актуальные на начало XXI века вопросы, которые все больше входят в практику повседневной жизни и возвращают многих людей на пути жизни по заповедям Божиим в любви у Господа и друг у друга.

Так, например, мы вполне сознательно отвергаемся от формулировки тезиса о <Русской идее>, развитой в конце XIX-начале XX века русскими философами-идеалистами. Неадекватность этой формулировки изначально заключалась в привязке к термину <идея>, о чем мы уже сказали выше. При употреблении термина <идея> происходила подмена Промысла Божия о россиянах на католическую ересь предопределения. Ибо предопределение, как его мыслят католики и протестанты вполне не оставляет людям свободы, Промысел же Божий как раз свидетельствует людям о свободе во Христе. Кроме этого, употребление прилагательного <русская> вольно или невольно выделяла и противопоставляла русскую нацию среди других наций России. В то же время уже к концу XIX века стало понятно, что гораздо правильнее называть всю многонациональную общность людей на территории России россиянами. Как возможную альтернативу указанному тезису мы видим формулировку <Российский проект>, имея в виду все национальности России во-первых, и проектную конкретику в отличие от аморфной <идеи> во-вторых. Мы говорим, что дело организации коллективной жизни россиян - это их собственное дело, которое они стремятся делать по заповедям Божиим и испрашивая благословения у Господа на конкретные дела. Проектность же означает, что делаемые дела по возможности должны делаться <мерою, числом и весом> (Прем. 11:21), а не мечтой и фантазией о самих себе (по слову апостола Павла <не мечтайте о себе> (Римл. 12:16).

Также вполне сознательно мы отходим и от заблуждения, которое утверждает стремление к построению Царства Божьего на земле. В качестве ответа на такое предложение мы считаем возможным отвечать, что христианам заповедано искать не царства земного, а Царства Божия по слову Христа <Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все [еда, питье, одежда и другие необходимые материальные блага - прим. В.Ф.] приложится вам> (Мф. 6:33). Что же касается того, что относится к земле, то мы находим, что люди на земле призваны искать не царства, а воли Божией, освящения и благословения от Бога, каковые видимым образом принимаются теми, кто достиг Царства Божия и Царства Небесного, ибо мы молимся <да будет воля Твоя и на земле, как на небе> (Мф. 6:10). И таким образом, мы восстанавливаем переданный нам православными святыми опыт искания воли Божией на всех путях человеческих (см., напр., Никодим Святогорец <Невидимая брань>).

Мы вполне сознательно возвращаемся к восприятию России как к <Святой России>, как к заданию обожения, стяжания Святаго Духа в земной и личной, и семейной (для семейных) и общественной жизни одновременно являясь россиянами.

Естественно, что на пути возвращения к Господу, мы сталкиваемся со многими длящимися историческими процессами, истинное разрешение которых действительно возможно при обращении к истине Христовой. Такое обращение позволит нам видеть не только отдельные факты сами по себе, но выделять закономерные ряды фактов и различать сами закономерности.

Такое обращение к истине Христовой позволяет нам четче формулировать те задания, выполнение которых мы видим полезными в нашем нынешнем состоянии. Так, например, когда мы говорим о единстве России, мы видим полезным конкретно обозначить, в чем именно мы видим или можем видеть подобное единство. Единство же это мы видим в том, что:
1) Мы стремимся поклоняться Богу в духе и истине <Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине> (Ин. 4:23). При этом хотя россияне в большинстве своем являются православными, это не означает, что у них не может быть диалога и совместных действий с исповедующими Бога иначе. Такой диалог и совместные действия возможны потому, что <кто не против вас, тот за вас> (Лк. 9:50). Именно на путях совместного действия с исповедующими Господа неправославно православные христиане могут исполнить во всей полноте заповеди Христовы о деятельной любви, а на путях диалога с ними могут стяжать откровение Божие о Самом Себе и привлечь к Богу тех, о ком у Господа есть Промысел. Конкретнее это означает не только подтверждение исторической способности России и россиян жить в рамках многонационального и многоконфессионального государства, но и явление примера жизни в мире и любви в современных условиях распространяющихся еретического христианства (в лице папизма, протестантизма и различных христианских сект), секуляризации, апостасии, нового язычества и предварительного к троичному исповеданию Лиц Господа исповеданию одного Лица (иудаизм, ислам). Внешним образом это единство выражается в единстве Православной церкви, в единстве православного богослужения и богословия.
2) Единство общественно-государственного устройства России. Единство территории, границ и вооруженных сил. Единство в предупреждении угроз и в борьбе с угрозами для жизни и здоровья россиян.
3) Единство хозяйственной жизни россиян и России.
4) Общность и единство истории, культуры, образования, здравоохранения, науки.
5) Обеспечение преемственности в историческом развитии России и россиян, объединение усилий для формирования общего видения перспектив возможного будущего и совместная молитва к Господу о Его благословении освящении достойных целей и путей их достижения.

В ближайшей исторической перспективе мы можем сформулировать и другие характеристики для нашего единства.

В настоящих условиях жизни нам важно также осознать, что мы ответственны в нашей жизни и за самих себя, и за других людей. При этом, чем большее общественное служение несет человек, тем больше он ответственен за близких и находящихся в его ведении людей.

Важнейшее значение для россиян имеет восприятие других народов и стран и выстраивание с ними международных отношений в современных условиях. Нам видится, что условия эти таковы, что мы не имеем больше права на поверхностное восприятие других народов и государств. Опыт последних столетий говорит нам о том, что внутри каждого государства есть люди, ценности и образ жизни соответствуют нашим ценностям и образу жизни в большей степени и есть люди отличающиеся от нас и ценностями и образом жизни. В настоящих обстоятельствах у нас есть принципиальная возможность вести значимый и полезный диалог с людьми каждой из названных групп (при этом нужно помнить, что в каждом конкретном государстве мы можем наблюдать гораздо более сложную и дифференцированную картину и соответственно строить более сложные и тонкие отношения), а с людьми, чьи ценности для нас ближе, иметь и более тесные отношения. Например, возможна реализация особых совместных хозяйственных проектов и т.п.